Redaktor, 8 мая 2020
Какой бы мобильной ни была полевая кухня, но она не всегда поспевала за солдатами. Иногда бои и вовсе велись в местности, куда кухня просто не могла проехать.
И вот тогда на помощь солдатам приходил сухой паёк. Его брали с собой, а в случаях, когда боевые операции в труднодоступной местности шли несколько дней, сбрасывали с «кукурузников». Здесь, кстати, не обходилось без конфузов: порой ценный груз уносило на вражеские позиции, но бывало и наоборот — фашистский сухпаёк заносило на позиции наших солдат.
Что же входило в этот самый сухпаёк, и могло ли его содержимое реально спасти от голода солдат?
Надо сказать, что нормы и содержание сухпайков обсуждались ещё до начала фашистской оккупации. Уже советско-финская война показала необходимость обеспечения солдат питанием, когда нет возможности развернуть нормальную полевую кухню. Так, в апреле 1940 года состоялось большое совещание ЦК ВКП(б), куда был приглашён генерал Хрулёв, начальник Управления снабжения РККА. Он очень чётко понимал важность разработки таких продуктов питания, которые солдаты могли легко взять с собой, и которые имели бы, с одной стороны, длительный срок хранения в разных условиях, а с другой — их было бы легко употребить в боевых тяжёлых условиях без всякого кухонного оборудования, а иногда даже без возможности развести огонь.
В результате был разработан следующий состав сухпайка: первые блюда — суп-пюре гороховый, суп-пюре горохово-соевый, суп перловый с грибами, суп бобовый с овощами, суп пшенный, суп вермишелевый, борщ из сыросушеных овощей, борщ из свежих овощей, щи из сыросушеных овощей, щи из свежих овощей. Вторые блюда — каша гречневая, каша перловая, каша рисовая, лапшевник молочный. Третьи блюда — кисель ягодный.
Но это не был, по сути, индивидуальный солдатский паёк, это были именно концентраты, для приготовления которых надо было, как минимум, заварить их в котелке на огне. Или, на худой конец, развести кипятком в кружке. Что же касается именно индивидуальных пайков, то они были очень скудными, особенно в начале войны. 600 грамм ржаных сухарей, 100 грамм колбасы «Минская», которую часто заменяли сухой воблой или сухим рыбным филе, реже — жирным сыром брынзой, а то и вовсе ничем. К этому добавлялись несколько кусочков сахара. Присутствовали в таком пайке и всё те же концентраты из списка выше, например суп и каша, чаще всего, пшённая, а также чай. Но эти последние всё-таки требовали наличия кипятка, который не всегда было возможно получить в боевых условиях. Иногда вместо сухарей давали галеты, колбасу заменяли мясными консервами, салом, яйцами и даже молоком. Сахар могли заменить изюмом или даже мёдом.
Ситуация с сухпайком частично улучшилась, когда в СССР пошли поставки продовольствия от союзников по договору ленд-лиза. Точные данные о том, что именно из продуктов и в каком количестве поставлялось на советский фронт, найти крайне сложно, поэтому здесь большую часть сведений приходится черпать из воспоминаний фронтовиков. Так, в этих воспоминаниях чаще всего упоминают свиную тушёнку очень хорошего качества. Эти консервы действительно добавляли в индивидуальный сухой паёк. Кроме того, по ленд-лизу поставляли концентрат яичного порошка и кукурузную крупу (маис). Последние были предназначены, конечно, уже для полевых кухонь. Кстати, немногие повара знали, как обращаться с не слишком распространённой на большей части Советского Союза кукурузной крупой, и лишь единицы могли приготовить из неё не только вкусную кашу, но даже кукурузный хлеб или лепёшки.
От таланта и способности поваров полевых кухонь готовить буквально из того, что растёт под ногами, зависело очень многое. Знающий повар был на вес золота: он обеспечивал разнообразный рацион даже при самых скудных продуктах, пуская в ход всё, что росло вокруг и было хоть мало-мальски съедобным. Это были и привычные травы, которые издревле добавляли в пищу: сныть, одуванчики, крапиву и лебеду, щавель, черемшу. Но были и более редкие: борщевик сибирский, спорыш, заячья капуста, лопух, мальва, огуречная трава, пастушья сумка. Старались добыть и другой провиант: ловили рыбу и стреляли или ловили дичь там, где это было возможно, в оставленных деревнях и колхозных полях собирали картошку, колосья, в лесу — липовые почки, желуди, каштаны, земляные орехи, лещину. Иногда на убой шли войсковые лошади, если их нечем было прокормить. И, конечно, обращались за помощью к местным. Это называлось питание «по бабушкиному аттестату». И не было, наверное, случая, когда солдатам отказали. Отдавали последнее. И не от страха или под угрозой. А от сердца: практически в каждой семье был свой ушедший на фронт. И отдавая другим солдатам еду, знали, что кто-то где-то так же накормит их отца, мужа, брата, сына. Но и к самим полевым кухням точно так же прибивались голодные мирные жители, беспризорные дети, которых кормили без всяких разговоров.
Напоследок стоит упомянуть о легендарных «наркомовских», о которых сложено столько мифов и легенд. Вопреки одному из таких устоявшихся мифов, ежедневные «наркомовские 100 грамм» давали отнюдь не перед боем, якобы «для храбрости». Ими поощряли солдат после боя, чтобы снять стресс, помянуть погибших. Да и то, эта «традиция» бытовала в Советской Армии меньше года: с 1 сентября 1941 по май 1942. А уже 15 мая 1942 года норму алкоголя увеличили до 200 грамм, но давали исключительно в награду за проявленную в бою доблесть. А через год водку вообще убрали из всех частей, кроме тех, которые участвовали в наступлении.
Мы опубликуем его в ближайшее время – после модерации.